Статья. Работа с раннедетской травмой отверженности (при наличии запроса)

Ключевые различия между сказками, на которые надо обращать внимание, именно по ним все «сказки про отношения» и делятся на эти две группы. Есть два основных сценария отношений в паре: Сага о Волсунгах и Царевна-Лягушка.

Выбирая в качестве базы для отношений принятие по условию, герой попадает в Сагу о Волсунгах и становится на выбор Брунгильдой или Сигурдом.

Выбирая безусловное принятие герой попадает в сказку о Царевне-Лягушке.

Сказка про царевну-лягушку про то, как встречаются Он и Она, происходит первая свадьба, потом отец испытывает семьи сыновей – при этом возникает конкуренция мужчин за успешность, но мужчин семейных – успех зависит от качеств его жены.

Иван-Царевич ищет безусловное принятие, но не умеет его принимать, не верит в безусловную любовь лягушки. Проецирует это на нее и сжигает шкурку.

Царевна-Лягушка не умеет своевременно дистанцироваться от партнера (потому что боится его отвергнуть) и сказочный сценарий разворачивается до точки невозврата. Хотя она могла бы и предупредить Ивана, что шкурку жечь нельзя.

Сценарий отверженности – это когда партнер один-единственный. Люди, отвергая себя (а их партнер в этот момент думает, что через это отвергают его), уходят, сбегают из отношений. И вот эти отношения восстановить можно после расставания. Наоборот, именно расставание позволяет прояснить для себя, пойдешь ты навстречу своим страхам или нет. Если не пойдешь, то в новых отношениях, которые состоятся после того, как выгорят эти, будет тот же сценарий.

Вызов сказки: увидеть в беглеце, который отверг действия отвергающего, живого человека, распознать его принятие и испытать опыт близости. Позволить себе быть живым.

Урок сказки: сохранять веру в любовь, принятие и близость, несмотря на возникающие препятствия.

Сказочная ловушка: сбежать самому. Испугаться близости и сбежать.

Потому что партнеры встают в начало сценария, от встречи на болоте до сжигания шкурки.

Все дело в том, что она ожидает бережного отношения к своим личным границам, не заботясь о их целостности. А последнее видно по тому, что она не дает партнеру запроса на удовлетворение своих потребностей.

И неудивительно, что когда она заявляет о своих потребностях быть целой и в безопасности рядом с таким партнером, как они входят в неразрешимое на первый взгляд противоречие с аналогичной потребностью партнера. И оба партнера в один голос считают, что отвергают именно его, и именно тем, что партнер отдаляется, отказываясь соблюдать условие целостности и безопасности партнера.

Чтобы выйти из этого сценария, надо:

а) женщине перестать терпеть и идти на любые компромиссы, но иметь близость только в те моменты, которые совпадают с приоритетами партнера. И наоборот для него тоже верно. Если таких моментов у пары нет, то не любовь и была;

б) мужчине поверить, что его любят просто так, и негодного и дистантного тоже. И если он выберет близкие отношения с ней, то это будет для нее хорошо, хотя, конечно, он не сможет быть для нее безупречным и совершенным. Заметим в скобках, что он ей вряд ли нужен безупречный, он ей нужен живой и настоящий. Потому что, если она его любит только при условии короткого поводка и строгого ошейника в ее руке, и незамутненности образа с его стороны, то не близость и была между ними;

в) сдвинуть парадигму: если убрать страхи, привычку терпеть и рэкетные чувства, то станет видно, что ее приоритеты удовлетворяются в момент контакта с любящим ее партнером, а не в тот момент, когда он удовлетворяет ее желания;

г) исключить родительский сценарий из отношений.

Единственный выход, чтобы партнерша отвергла действия партнера, продолжая его самого любить с его косяками, и увеличила между ними дистанцию. И вот тогда, если у Нее хватит любви и принятия, чтобы дождаться, пока он до нее дойдет, а у Него хватит мужества и упорности, чтобы встретиться со своими страхами быть негодным и непринятым, и сразиться с ними, как Иван-царевич с Кащеем, тогда будущее у пары есть.

Иван-царевич для Царевны-лягушки должен выполнять следующую роль:

– его присутствие обеспечивает ее безопасность;

 – его наличие обеспечивает ее женскую реализацию (в смежных сказках девушки должны полюбить чудо-юдо, только тогда он расколдуется);

 – его нерассуждающая готовность принимать ее, когда она не в форме, неограниченный срок дает ей гарантию для прохождения женских нормативных и ненормативных кризисов.

Мужское воплощение отверженного есть не только в мифе о Хлев Хлау Гафесе, но и в женской сказке несправедливости – Аленьком цветочке. Там мужчина – отверженная жертва, которого отвергают все без исключения претендентки на него.

Так же, как Царевна-Лягушка, он и его царство ничего не могут сделать для того, чтобы из ситуации выйти в одиночку и живыми, – их выводит партнер.

Круг замыкается: последняя сказка в цикле – женская о несправедливости – через мужского героя стыкуется с первой сказкой в цикле – мужской об отверженности с ригидной героиней.

Отверженный – это всегда сказочное чудовище, потому что собирает на себя все травмы. С таким анамнезом не выживают и не выходят из травмы без партнера.

Хлев Хлау Гафес становится гниющим заживо орлом.

Царевна-лягушка и Баба-Яга как ее первопредок – это ведьмы в зеленой шкуре.

Чудище из Аленького цветочка – прямым текстом чудище. Тогда как все остальные герои – цари, герои или боги.

Между Баба Ягой и Василисой есть родство, они одинаковы по волшебной сути своей, а различаются только по месту бытия. Баба Яга становится собой через умение бесконечно долго оставаться, не разрушаясь, на границе миров.