Головаха-Хикс И.Е. Концепция пралогического мышления Л. Леви-Брюля...
…
В 1923 г. на заседании Французского философского общества Люсьен Леви-Брюль выделил две особенности первобытного мышления: его мистическую природу и пралогический характер.
…
Восприятие мира в «примитивных» культурах, по Леви-Брюлю, ориентировано не на поиск объективных характеристик, а на субъективно-чувственные, мистические формы освоения. Поэтому, по мнению Леви-Брюля, «первобытные люди» смешивали, например, во сне реальные предметы с их образами, человека и его изображение, человека и его имя, человека и его тень, иными словами, в силу вступает закон партиципации (сопричастия), который состоит в том, что предмет (человек, животное) может быть самим собой и одновременно другим: «всякое изображение, всякая репродукция сопричастны природе, свойствам, жизни оригинала. Сопричастие не должно быть понимаемо в смысле какого-то дробления, как если бы, например, портрет заимствовал у оригинала некоторую часть суммы свойств или жизни, которой тот обладает. Первобытное мышление не видит никакой трудности в том, чтобы эти жизнь и свойства были присущи одновременно и оригиналу, и изображению. В силу мистической связи между оригиналом и изображением, связи, подчиненной закону партиципации, изображение одновременно и оригинал… значит, от изображения можно получить то же, что и от оригинала, на оригинал можно действовать через изображение» [Леви-Брюль 1994, 65].
…
«Имя имеет весьма важные функции, которых совершенно лишены наши имена: оно выражает, воплощает родство личности с ее тотемической группой, с предком, перевоплощением которого личность часто является, с личным тотемом или ангелом-хранителем, который открылся ей во сне, с невидимыми силами, охраняющими тайные общества или союзы, в которые она вступает, и т. д. Почему это происходит? Очевидно, потому, что мышление первобытных людей не представляет себе существ и предметов без мистических свойств, связанных с их общественными отношениями. Свойства их имен вытекают в качестве естественного следствия из свойств самих существ и предметов. Имя является мистическим так же, как мистическим является изображение» [Леви-Брюль 1994, 43].
…
Характеризуя примитивное мышление, Леви-Брюль отмечает огромную роль коллективных представлений: «Представления, называемые коллективными… могут распознаваться по следующим признакам, присущим всем членам данной социальной группы: они передаются в ней из поколения в поколение, они навязываются в ней отдельным личностям, пробуждая в них сообразно обстоятельствам чувства уважения, страха, поклонения и т. д. в отношении своих объектов, они не зависят в своем бытии от отдельной личности. Это происходит не потому, что представления предполагают некий коллективный субъект, отличный от индивидов, а потому, что они проявляют черты, которые невозможно осмыслить и понять путем одного только рассмотрения индивида как такового…» [Там же, 9]. Интересно, насколько дальнейшая характеристика примитивного мышления, данная Леви-Брюлем, отвечает характеристике, которую можно было бы дать мышлению и поведению большинства людей в современном обществе, и насколько заблуждался Леви-Брюль, приписывая эти качества исключительно первобытному человеку: «…визионерам, ясновидящим, пророкам, а иногда даже сумасшедшим… приписывается специальная способность общаться с невидимой реальностью. Все эти хорошо известные факты объясняются ориентацией коллективных представлений, которые придают мистический характер и действительности, среди которой „дикарь“ живет, и восприятию „дикарем“ этой действительности. Для членов нашего общества, даже наименее культурных, рассказы о привидениях, духах и т. д. являются чем-то относящимся к области сверхъестественного: между этими видениями, волшебными проявлениями, с одной стороны, и фактами, познаваемыми в результате обычного восприятия и повседневного опыта, с другой стороны, существует четкая разграничительная линия. Для первобытного же человека, напротив, этой линии не существует. Суеверный, а часто также и религиозный человек нашего общества верит в две системы, в два мира реальностей одних — видимых, осязаемых, подчиненных неизбежным законам движения, и других — невидимых, неосязаемых, „духовных“. Для первобытного мышления существуеттолько один мир. Всякая действительность мистична, как и всякое действие, следовательно, мистичным является и всякое восприятие» [Там же, 55].
…
Леви-Брюль настойчиво повторяет мысль о мистичности той реальности, в которой живут «дикари»: «Для того чтобы обозначить одним словом общее свойство коллективных представлений, которые занимают столь значительное место в психической деятельности низших обществ, я позволю себе сказать, что эта психическая деятельность является мистической. За неимением лучшего я буду употреблять этот термин благодаря не его связи с религиозным мистицизмом наших обществ, который является чем-то в достаточной мере иным, а тому, что в самом узком смысле термин мистический подходит к вере в силы, влияния, действия, неприметные, неощутимые для чувств, но тем не менее реальные. Другими словами, реальность, среди которой живут и действуют первобытные люди, сама мистическая…» [Леви-Брюль 1994, 29— 30]. Наблюдая за повседневной жизнью в современном обществе, записывая фольклорные нарративы, обращаясь к печатным источникам и другим средствам массой информации, начинаешь замечать, что уровень мистификации сознания людей, влияние «надреального» на их поведение крайне высоки. Обратим внимание хотя бы на тот факт, что следующие поведенческие формы воспринимаются окружающими как норма, не вызывая удивления:
— обращение к бабкам, колдунам, ворожкам;
— чтение гороскопов;
— разгадывание снов, обращение к сонникам;
— вера в пророчества, предсказания, экстрасенсорику;
— обращение к народным целителям, знахарям.
Можно ли противопоставлять пралогическое мышление «дикаря» и логическое «цивилизованных» людей и утверждать, что современное сознание демистифицировано, если современные люди верят в приметы и суеверны, как в личной, так и в общественной жизни. Мы не просто вербализуем приметы, мы воспроизводим весь ритуал: стучим по дереву, плюем через плечо, держим дулю в кармане, прикалываем булавки к нижнему белью, кидаем соль через плечо, и т. д. В такого рода поведении прослеживаются все признаки пралогического мышления, включая игнорирование противоречий и причинно-следственных связей.
…
Наша реальность (включая и виртуальную) мистифицирована не менее, чем реальность первобытных людей, о которых писали этнологи и антропологи начала двадцатого столетия, а сознание и поведение находятся под влиянием коллективных представлений гораздо больше, чем под влиянием индивидуального опыта и логики.
…
Закон «мистического сопричастия», выведенный Леви-Брюлем, в результате обобщений фактов о традициях и поведении членов примитивных обществ, действует в повседневной жизни наших современников, невзирая на их уровень образования, социальный класс, наличие или отсутствие достатка. Наши современники отчасти более «пралогичны», поскольку на традиционные верования, приметы, суеверия и ритуалы накладываются новые, привнесенные эпохой технологии и прогресса: вера в паранормальные явления, НЛО, экстрасенсов и т. д.
…
Предложенные Леви-Брюлем категории: «партиципация», «мистическая природа», «коллективные представления», хотя и были раскритикованы его современниками, тем не менее, достаточно четко характеризуют особенности пралогического мышления, основной чертой которого является безразличие к противоречиям и мистическая природа. Ошибкой Леви-Брюля было приписывание пралогического мышления только примитивным сообществам и противопоставлять его современной логике. Пралогичное сосуществует с логичным практически в каждом из нас. Большинство людей оперирует полным набором стереотипов традиционного поведения, следуя не только общеизвестным, но также и профессиональным, личным, семейным приметам и суевериям (удачные/неудачные дни или числа, амулеты, иконы и т. д.). Только единицы могут сказать, как британский журналист Кристофер Хитченс, что хотели бы запомниться человечеству как символ борьбы против суеверий при помощи науки. А для большинства пралогическое мышление — это способ воздействия на ту реальность, которая необъяснима посредством логических умозаключений и не подвластна человеку: рождение, смерть, болезни, и т. д. Леви-Брюль и сам отмечал: «Не существует двух форм мышления у человечества, одной — пралогической, другой — логической, отделенных одна от другой глухой стеной, а есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, быть может, всегда, в одном и том же сознании» [Леви-Брюль 1994, 8].
Литература
Леви-Брюль 1994 — Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении, М, 1994.
Источник