Зеленин Д.К. Древне-русская братчина, как обрядовый праздник сбора урожая
У многих первобытных народов известен обычаи, в силу которого первое убитое на охоте животное потребляется не единолично, а коллективно, всей общиной. Напр., у алеутов «мясо первого, с начала промысла, промышленного зверя раздает промысливший оного в своем селении всем жителям по частям».1 У осетин «охотник, первый убивший крупную дичь, вырезывает из правой стороны кусок в 5— 6 ребер и дарит встречным охотникам, не успевшим ничего убить».2
Мы не будем обсуждать, сложный вопрос о происхождении этого охотничьего обычая-обряда. Нас интересует не предшествующая история, а позднейшее развитие данного обряда, некоторому, как к прототипу, мы возводим русскую древнюю и современную «братчину». В качестве рабочей гипотезы примем, что это магический обряд; вкушение членами охотничьей общины первой добычи — магический символ того, что все они будут иметь подобную же добычу. Для нас важно установить коллективный характер данного обряда. Эта именно коллективность древнего охотничьего обряда роднит его с позднейшими скотоводческими и земледельческими обрядами, к которым принадлежит русская братчина.
Дальнейшее развитие обряда происходило под влиянием двух главных факторов: 1) усложнения и изменения религиозных верований и 2) изменения соответствующих занятий населения. Под влиянием первого фактора магический, до-анимистический обряд превратился сначала в языческое жертвоприношение при сборе добычи или урожая, а после воспринял много христианских черт. Церковные братства, воспользовавшиеся формами древней братчины, сами в свою очередь наложили на нее свой новый отпечаток, главнейше на братчину пчеловодов.
Под влиянием смены занятий, обычай звероловов с течением времени превратился в обряд скотоводов, земледельцев и пчеловодов. А так как скотоводы, особенно же земледельцы и пчеловоды собирают свой урожай всегда более или менее одновременно, то коллективность обряда получила иные формы: дележка добычей заменилась складчиной.продуктов, а позднее и денег. «Братчиной» зовется именно угощение в складчину.3
О древне-русских братчинах, которые впервые упоминаются в памятниках под 1150 годом, 4 мы знаем очень мало. Все известное было еще в 1854 году собрано Л. Поповым в его статье «Пиры и братчины».5 Меньше всего известна нам бытовая сторона древних братчин, которая в данном случае является решающим фактором. Вот почему мы принуждены иметь дело главным образом с позднейшим наследием др.-русской братчины.
Вряд ли можно сомневаться в том, что великорусские обрядовые праздники, известные и теперь под названиями: «братчина, мольба, канун, ссыпка, ссыпщина», а также «Никольщина» и т. п., являются именно остатками древних братчин. Теперь это имеющие религиозно-церковный характер коллективные трапезы-пиры, для которых, продукты собираются со всей общины.
Русский обряд братчины, связанный с охотой и звероловством, не сохранился до нас, но память о нем еще жива в народных преданиях. На всем русском севере, где только сохранились остатки братчин, широко распространены местные сказания о том, как встарину в Ильин день (обычный здесь день скотоводческих братчин) прибегал из лесу к местной часовне олень, которого община закалала, варила и съедала. Каргопольский и соседние с ним уезды бывш. Олонецкой губ., Вельский и Кадниковский Вологодской губ., Белозерский уезд Новгородской губ., — вот места широкого распространения преданий о чудесном олене.6 В XX веке легенду эту отметили здесь П. Шереметев, 7 А. Шусгиков8, С. Скороходов.9 Не цриводим многочисленных свидетельств о том же авторов XIX века. То же предание известно еще зырянам.10
Изредка предание говорит о лосе, вместо оленя.11 Где празднество происходило в день Рождества Богородицы 8 сентября, там предания говорят о прибегавшей самке оленя с детенышем.12 Нередко рядом с оленем оказывается еще и гусь или глухарь, 13 лебедь, 14, а также другие птицы и звери.15
В языческой обстановке аналогичный образ звероловов отмечен у корел Кемского уезда, которые ранней весной закалали оленя и «съедали его торжественно с особыми обрядами в честь бога Ке».16 К тому же циклу мы относим и языческий «праздник лебедей» у вотяков Казанской губ., где пару лебедей выпускали на волю, а вместо них закалали парами разных домашних птиц и животных.17
Известно, что охотники и звероловы первобытных народов весьма скептически относятся к участью женщин во всем том, что касается их промысла. У русских это недавно еще сохранялось во всей силе, напр., на Каспийском море, у астраханских рыболовов.18 Отзвук этих поверий мы усматриваем в той, что кое-где и на современные братчины не допускаются женщины.19 Ниже мы встретимся со специально женскими братчинами, связанными с женскими занятиями, напр. куроводством.
Переход от звероловства к скотоводству вызвал естественную замену жертвенного оленя быком или бараном. На этой, скотоводческой стадии развития обряд встречается еще и в наши дни и много раз описан этнографами. Обряд совершался под кровом церкви и приурочивался к разным церковным праздникам. Эти обстоятельства спасали его от преследования со стороны властей. Но отсутствие особого церковного чинопоследования вело к постепенному вымиранию обряда, и сохранились до наших дней, главным образом праздники обетные.
Коллективность обряда в скотоводческом празднике выражена различно. 1) В распоряжение церкви поступает много животных, из которых одно или несколько избираются для общей трапезы, иногда по жеребью. 2) В церковь поступают от каждого домохозяина лишь отдельные части тех или иных домашних животных, напр. бараньи лопатки, свиньи головы.20 3) Производится сбор продуктов или денег, и в складчину покупается жертвенное животное. 4) Обетное («завЪчёно, обречёпое „) животное откармливается за счет всей общины (Трунов, Завойко). Вне связи с обетом стоит скотоводческая братчина Пудожского уезда, описанная Н. Харузиным, 21 Вельского у., 22, а также аналогичные обряды пермяков и вотяков. Древнейшая форма обета равносильна формуле: если будет урожаи, благополучие со скотом, то будет и праздник урожая.23 Дальнейшая эволюция обета: если корова отелится в первый раз бычком, то его ‚обрекают миру‘ (Орловск. губ.; Трунов). Современные обеты связаны с болезнью скотины или с иным несчастным случаем (Завойко о Костр. губ. и друг.).
Обряды куроводов превратились в специально-женские праздники, поскольку это женский промысел. ‚Кузьминки‘ не связаны с обетом и празднуются, главным образом, девицами, 1 ноября; напротив, обряд ‚троецыплятницы‘ совершается на Вятке только пожилыми женщинами — в силу обета, данного вятчанками встарину, ‚при рождении младенцев‘.24
Связь скотоводческой братчины с древним язычеством ярко сказалась в поверьях о магической силе костей съеденного на братчине животного. Олонецкие охотники и рыболовы убеждены, что кость ‚Ильинского‘ быка утраивает их добычу.25 В Орловской губ. кости ‚оброшного‘ быка после братчины закапывают в скотском хлеву, чтоб не переводился скот в доме (Трунов). Кости кур, съеденных в Кузьминки, зарывают в курятнике — для большей плодовитости кур; кости эти не ломают, а то цыплята будут уродливыми.26 Вятские женщины в 1739 году кости и перья кур-троецыплятниц почитали ‚яко бы за святые‘.
Кроме северных губерний, скотоводческие братчины с жертвенным быком отмечены еще в губерниях Нижегородской Пензенской27 и Орловской.28
На земледельческой братчине нет жертвенного животного; обрядовые блюда: пиво (так наз. канун, мирщинка, братчина) и каша. Пиво варится или из продуктов, собранных в складчину, или же каждый варит у себя дома, но его приносят в церковь и здесь сливают в один общий сосуд, после чего его пьют. Такого рода братчины Восточной Сибири описал А. Макаренко.29 Ярославские ‚мольбы‘ описаны в Яросл. Губ. Ведомостях 1888, № 76 и 1889, № 50 (статьи Н. Лисицына и Н. Оп-н); Вятские ‚мольбы‘ в ‚Отчете о диалектологич. поездке в Ватск. губ.‘ Д. Зеленина.30 У белоруссов они совершаются 9 мая и известны под именем ‚Миколыцины‘.31 А. Г. Данилин описал этот обряд в 1925 г. в с. Мантурове Кологривск. у. Костр. губ. (рукопись).
Вне связи с обетом стоит зырянская " братчина« в Устьсысольске, 1 — 3 ноября: 32 ее русское имя говорит о заимствовании зырянами от русских; аналогичный русский обряд 1 ноября описан в Трудах Волог. Общ. изуч. сев. края, 1926, стр. 37. Редкую и оригинальную форму имеет землед. братчина в Кадниковском у. Волог. губ.: в Ильин день деревня печет сообща громадный коровай хлебав 2-5 пудов весом; после молебна этот коровай разрезают на мелкие куски и раздают миру; одновременно приготовляется и раздается всем громадный же кусок сыра (творога).33
Земледельческие братчины совершаются не всегда осенью, после сбора урожая в поле, но также зимой, летом и весной. Тут сказалась прежде всего генетическая связь их с прежними скотоводческими и охотничьими праздниками, которые по самой своей природе не были связаны с каким-либо одним временем года. Обетный характер братчин способствовал разнообразию их сроков: обет давался во имя какого-нибудь святого, и братчина приурочивалась к дню памяти этого святого. Повторность праздников в честь спасителя, богоматери, св. Николая, свв. Козьмы и Дамиана и др. лишний раз содействовала колебанию сроков совершения братчин. Наконец, естественное стремление населения, чтоб братчины соседних деревень и приходов не падали на одно и то же время (иначе нельзя будет побывать на братчине соседей) и не падали на близкие друг к другу сроки (частые праздники прекратили бы всякую работу), — все эти условия приводим к более или менее равномерному распределению братчин по всем временам года.
Если на русском севере сравнительно хорошо сохранились до наших дней братчины скотоводческие и земледельческое, то на западе и на юге лучше сохранились соответствующие обряды пчеловодов. Тут обрядовым блюдом служит мед, главным образом в виде напитка, а жертвой — воск. Последний, в связи с церковный характером обряда, имеет форму свечи, отчего и самая братчнна носит большею частью имя: „свеча, братская свеча“.
Белорусская „свеча“ описана в книгах П. Щейна, 34 Дембовецкого, Е. Романова, А. Богдановича, в статье I. Сцепуржинского, 35 В. Добровольского.36 Об украинском обряде Черниг. губ. см. в книге А. Ефименко „Южная Русь“.37 У великоруссов обряд отмечен только в Жиздринском у. Калужской губ.38
Воздействие на пчеловодную братчину со стороны старинных церковных братств, а частью и со стороны цеховых организаций — вне всякого сомнения. Думать вместе с некоторыми авторами, что этот обычай и создан братствами, нет оснований. Пчеловодная братчина известна также мордве-мокше Пензенской губ.39 У мордвы Спасского у., Тамб. губ. воск в обряде братчины представлен не в виде свечи, а в виде „воскового хлеба“, 40 в который усердные вкладывали серебряные деньги.41
Коллективный характер пчеловодского обряда сказался и в том, что все члены общины приносят воск для изготовления новой свечи или для дополнения прежней; и в том, что одна и та же свеча хранится по году в доме каждого из домохозяев, пока она не обойдет всей деревни; наконец, часто бывает и сбор продуктов для общей трапезы.
Пчеловодная братчина совершается не всегда осенью, после сбора свежего меда, но и в другие времена года. Мы объясняем это обстоятельство теми же самыми причинами, что и сроки земледельческой братчины; к этим причинам нужно еще присоединить воздействие церковных братств, которые воспользовались традиционного формою братчины для своих целей, чтоб добывать средства на благоустройство храма, при чем они часто объединяли братчину с храмовым праздником.
У русских рыболовов специфической формы братчины, по-видимому, не было. Олонецких рыболовов мы видели на скотоводческой братчине, где они „хватают ильинское мясо“, кости коего служат талисманом при рыбной ловле. В других местах рыболовы пользуются формой братчины пчеловодов: в день своего патрона, 29 июня, собирают „Петру-рыболову на мирскую свечу“, которая ставится в храме перед иконою апостола.42
У кахетинцев на Кавказе мы встречам обряды, близкие к нашей скотоводческой братчине, а также обряды с приношением в церковь св. Георгию вина, что можно назвать братчиной виноделов.43 В известном сербском празднике „крсно име“ или „слава“ нетрудно рассмотреть ряд элементов братчины, слившихся с обрядами иного цикла.44
У русских местами еще недавно сохранялся старый обычай приходить на братчину всякому без зова.45 Этот обычай может служить лишним подтверждением религиозного происхождения братчин. В старых русских жалованных грамотах часто встречается формула об оригинальной льготе местному населению: „въ села и деревни (данной местности) на пиры и въ братчины и о праздницЪхъ незваны пить не ездять ни ходять никто“.46 Историки различно понимали смысл этой формулы. Тут мы имеем замаскированную льготу, освобождающую братчинное пиво и другие напитки от акцизных сборов. Дипломатичность формулы в том, что она не отменяла никаких постановлений о пошлинах, соответствующих позднейшему акцизу, и не противоречила им: равно не мешала многочисленному классу чиновников присутствовать на братчинах, только, но приглашению. Приглашенный в качестве гостя чиновник, конечно, „не придирался“ к столь возможным на братчинах мелким нарушениям устава о пошлинах.
Сноски
- Ст. Крашенинников. Полн. собр. уч. путеш. по России, II, 1810, стр. 290.
- Г. Чурсин. Юго-Осетия, I, 1926, стр. 199.
- Д. Зеленин. Опис. рукоп. уч. архива Геогр. Общества, стр. 652, 762, 778, 969 и др.
- Ииат. летоп. 6667.
- Архив ист.-юридич. свед. Калачова, II, 2, стр. 19—41.
- В д. Будогоще Тихв. у. Новг. г. в 1880—90-х гг. такая братчина, связанная с преданием об олене, совершалась на Успение (15 авг. ст. ст.) после молебна. (Ред.).
- Зимняя поездка в Белозерский край. М. 1902, стр. 136.
- Известия Вологодского Общ. изуч. сев. края, II, 1916, стр. 101.
- Труды Волог. Общ. изуч. сев. края, 1926, стр. 11, 41, 65.
- Труды Этнограф. Отдела, XIII, вып. 2. М. 1874, стр. 19, прим. 80.
- Н. Харузин. Олонецкий Сборник, III, 1894, стр. 343.
- П. Шереметев, op. cit., стр. 137.
- 2 А. Шустиков, op. cit., стр. 101, 102, 119.
- Олонецкий Сборник, III, стр. 344.
- П. Шереметев, op. cit., стр. 136.
- М. Едемский. Отчет Геогр. Общ. за 1908 год, стр. 39.
- Н. Афонасьев. Известия Геогр. Общ., XVII.
- Ив. Михалов. Хоз.-статист. очерки Астр. губ. СПб. 1851, стр. 171.
- Олонецкий Сборник, III, стр. 343. Н. Харузин, видит тут доказательство происхождения братчины из древних родовых жертвоприношений.
- Опис. рукоп. Геогр. Общ., стр. 257.
- Олонецкий Сборник, III, стр. 342.
- Опис. рукоп. Геогр. Общ., стр. 247.
- Пал. Кн. Олон. губ. на 1867 г., стр. 131.
- Д. Зеленин. Троецыплятница. В. 1906.
- Пам. Кн. Олон. губ. на 1867 г.
- С. Максимов. Неч., невед. и крестн. сила, стр. 520.
- Опис. рукоп. 762 и 986.
- Зап. Геогр. Общ., И, 1868, Трунов.
- „Канун по сибирским селениям“. Живая Старина, 1907, № 4.
- Сборн. Отд. Русск. Яз. и Слов. Акад. Наук, т.76, 1903.
- А. Богданович. Пережитки древн. миросозерцания у белоруссов, 1895. стр. 110; Е. Романов. Белорусский сборник, VIII, стр. 189.
- Кичин в Волог. Губ. Вед. 1862, № 28; срв. Труды Этн. Отд., XIII, X: 2, стр. 65.
- Опис. рукоп. Геогр. Общ., стр. 251.
- Матер, для изуч. быта и яз. Ш, 1902, стр. 174 и сл.
- Странник, 1877, № 1, стр. 150 и сл.
- Этнографическое Обозрение 1900, № 4.
- T.I, СПб. 1905. „Южно-русские братства“, стр. 264.
- Опис. рукоп. Геогр. Общ., стр. 574.
- Подробное описание М. Евсевьева в „Живой Старине“ 1914 г.
- Здесь лишнее подтверждение ошибочности мнения В. Добровольского, по коему празднование свечи есть „чествование света домашнего очага, а свеча — изображение предка“ (Этнографическое Обозрение 1900, J4a 4, стр. 88).
- Рукопись 1850 г. в архиве Геогр. Общ.
- С. Максимов. Неч., невед. и креста, сила, стр. 476.
- Г. Чурсин. Нар. обычаи и верования в Кахетии. Зап. Кавк. Отд. Геогр. Общ., т. 25, 1905, стр. 14—15.
- Годишаица Николе ЧупиЬа, I, стр. 99.
- Яросл. Губ. Ведом. 1889, № 50.
- Грамота 1462—78 г.; си. И. Срезневский. Матер, для словар.-русск. языка, I. стр. 174.