Сказки про Бабу-Ягу. Мастер сказок. Самозванец на троне

— Странно как-то получается: чем больше я делаю, тем больше дестроя вокруг, — ворчала Яга себе под нос, отмывая пол в коридоре не первый раз за день.

Вылив грязную воду под пихту, она занялась мытьем посуды, которая осталась на столе после обеда, потом пошла гладить белье, потом гулять с рыженьким бледным малышом из приюта.

Еле заметная тропка вывела детей к месту, где раньше протекала река, а сейчас было пересохшее русло, похожее на выкопанный ров. Со стороны дома вдоль русла плотной стеной росли колючие кусты, наглухо перекрывающие выход в мир.

— Похоже, туда мы сегодня не пойдем, — пожала плечами девочка и потащила ребенка за собой к дому.

— Смена деятельности — лучший отдых, — сообщила ей мать малыша, перечисляя дела, которые надо было успеть сделать сегодня.

«Золушка, послушай крошка, потрудись еще немножко», — желчно декламировала про себя девочка, опасаясь, впрочем, бунтовать открыто. В доме было шумно, побыть наедине и подумать было некогда и негде, но если успеть сделать все, то можно было избежать скандала и украсть вечером полчаса с книжкой. Работа была бессмысленной и нерадостной: едва что-то заканчивалось, как надо было приступать к новым делам, а на убранном месте снова вырастали груды мусора и беспорядка.

С читанными-перечитанными книгами можно было играть, как с игрушками, которых у нее давно не было. Девочка прерывала чтение, выключала свет и фантазировала, засыпая, развивая сюжет так, как автору и не снилось. В этот вечер под руку попался сборник русских сказок, девочка остановилась на сказке про Василису Прекрасную, закрыла глаза и стала смотреть на дорогу, по которой Василиса уходила к Яге в лес.

Дорога вывела к замерзшему руслу узкой реки, за которым виднелся тын, оплетенный колючим шиповником и почерневшими плетями крапивы, огород и зады дворовых построек. «Странно как-то получается: на картинках дорога вела с другой стороны» — подумала девочка, перебралась через реку, прошла огородами к дому и зашла без стука в избу. Изба была знакомой, как будто бы девочка в ней не раз бывала.

— Здравствуй, неблагословенная, — усмехнулась немолодая женщина, идущая навстречу девочке из глубины избы.