Три золотых волоса. Кларисса Пинкола Эстес
Однажды темной-претемной ночью, такой темной, что земля казалась черной, а деревья — скрюченными руками на темно-синем небе, шел по лесу старик, один-одинешенек. Ветки царапали ему лицо, слепили глаза, но он держал перед собой маленький фонарь, свеча в котором становилась все короче и короче.
Странный это был старик: длинные желтые волосы, обломанные желтые зубы, загнутые желтые ногти, спина круглая, как мешок с мукой. И к тому же такой древний, что кожа на шее, руках и ногах обвисла складками.
А двигался он по лесу так: схватится за одно деревце — подтянется, схватится за другое — снова подтянется. Так, загребая руками и еле дыша, он пробирался сквозь чащу.
Каждая косточка у него болела, будто ее жгло огнем. Суставы скрипели, как ночные птицы на деревьях, но он упрямо тащился сквозь тьму. Где-то вдали виднелся крошечный мерцающий свет — хижина, огонь, дом, приют, — и старик стремился к этому мерцающему свету. Он добрался до двери измученный, в полном изнеможении. Огонек в его фонаре потух, и бедняга без сил рухнул на пороге.
В доме жила старуха. Она сидела у ярко пылающего огня. Увидев старика, она поспешила к нему, подняла и поднесла к огню. Она обняла его, как мать обнимает дитя. Держа его на руках, она стала качаться в качалке. Так они и сидели — ветхий старик, кожа да кости, и сильная старая женщина. Она баюкала его и приговаривала: «Ш-ш-ш, все пройдет».
Так она баюкала его всю ночь, а когда ночь стала клониться к утру, он помолодел — то был красивый юноша с золотыми волосами и длинными стройными ногами. А старуха все баюкала его: «Ш-ш-ш, все пройдет».
С наступлением утра юноша превратился в миловидное дитя с золотыми волосами, заплетенными в косички.
В миг восхода старуха быстро вырвала из детской головки три волоса и бросила на пол. Падая, они звенели: дзинь! дзинь! дзинь!
Мальчик слез с ее колен и побежал к двери. На пороге он оглянулся на старуху, ослепительно улыбнулся ей, а потом повернулся и, взлетев на небо, превратился в сверкающее утреннее солнце [19].
